Ответил вот на несколько вопросов от РЦБК – аналитический журнал касательно новых преференций для инвесторов:

Как вы считаете, почему эти поправки были приняты именно сейчас, в 2014 году, а не раньше? С чем это может быть связано? Связано ли это как-то с созданием Евразийского Союза?

Есть ощущение, что ожидаемого эффекта от девальвации не случилось, доверие к новому курсу доллара не оказалось высоким, и долларизация вполне может даже усугубилась. Инвестиции со стороны местных инвесторов не смогут сильно расти, если не будет доступа к финансированию в тенге, в связи с чем нужен какой-то толчок экономике, ибо ВВП явно не растет желаемым темпом. Тут, конечно может помочь озвученная программа валютных свопов НБРК.

В этой связи еще светят туманные планы в части репо-финансирования проблемных долгов БВУ по балансовой стоимости из НацФонда. Во-первых, обсуждаемой суммы явно на всех не хватит (и процесс распределения не ясен), во-вторых это не решает фундаментальные проблемы моральных рисков в поведении БВУ в будущем.

Связь с ЕврАзЭС вижу лишь в части протекции от доминирования российского бизнеса на рынках Казахстана с течением времени.

Как вы оцениваете эти преференции? Способствуют ли они улучшению инвестиционного климата в Казахстане? Насколько, на ваш взгляд, эти поправки – эффективные меры для привлечения иностранных инвесторов?

Все это, конечно, очень красиво работает в теории. Смотря на вещи чуть более трезвым взглядом, нужно понимать, что если фундаментального доверия к стране, конъюнктуре ее рынков и геополитическому будущему – по тем или иным причинам нет, то никакие преференции сами по себе существенно ситуацию не изменят.

Если в стране нет безупречного уважения прав инвесторов, т.е. множества прецедентов, в которых государство – вполне может и во вред некоторым своим интересам – выбирает стабильность законодательства над конъюнктурными выгодами (либо наделяет поправки в законодательство лишь проспективной силой), то эффективность всяческих заверений в безопасности и стабильности преференций наступит не скоро.

Пару лет назад во время дискуссии круглого стола по энергетике Казахстана, проводившегося в Лондоне, определенный (оставим его имя неназванным) топ-менеджер фонда прямых инвестиций Riverstone Holdings (специализирующегося на энергетике) озвучил интересную вещь. Он сказал, что такие игроки, как они, перед вхождением в новую страну, не имеющую собственных финансовых, технологических и кадровых средств для развития энергетики, совместно с правительством, разрабатывают законопроект об инвестициях. Закон этот впоследствии ратифицируется, а инвесторы ждут 10-12 лет, наблюдая за сменами правительств и парламентов, на предмет внесения изменений в их законопроект. Лишь в случае, если данный закон за это время не претерпевает существенных изменений – несмотря на конъюнктурные интересы каждого нового правительства (читай, власти) – инвесторы входят на рынок, но входят уже в очень серьезных масштабах. Для инвестора, который от недостатка предлагаемых ему проектов не страдает, на мой взгляд, стратегия очень разумная.

Взять те же пресловутые СРП (соглашения о разделе продукции – ред.) по нефтегазовой добыче – мировую практику, применявшуюся и в определенных случаях до сих пор применяющуюся в ОАЭ, Голландии, Венесуэле, Ливии, России, Казахстане и других странах. Крайне редко эти соглашения доживают до контрактной даты истечения срока действия в своей оригинальной форме – как правило, с течением времени, разбогатевшая и «прозревшая» в своих прежних экономических заблуждениях власть начинает менять правила игры. Где-то это проходит жестко и в одностороннем порядке – по принципу того, как Уго Чавес национализировал нефтяную отрасль Венесуэлы, где-то – помягче.

Арсенал инструментов давления на инвестора довольно широк, и включает такие вещи, как волшебные ретроспективные поправки в налоговый режим, особая усердность экологических служб в отдельных случаях, обвинения в недобросовестной добыче, введение нового контроля производственного содержания и закупа и т.д.

К примеру, Казахстан мимикрировал успешную российскую тактику введения новых экспортных пошлин на сырую нефть, мотивируя предлагаемые изменения в Карачаганакский СРП тем, что в годы его подписания, наше несовершенное законодательство не делало различия в трактовке налогов и таможенных выплат – надо было, дескать, понимать, что законодательство сырое и тот факт, что мы контракт подписали собственными руками, еще не гарантирует уважения к нему в будущем. Таким образом, экспортные пошлины задним числом начислили, иск на миллиард долларов и дополнительные налоговые требования за экологический ущерб и сверхнормативную добычу предъявили – и получили пять процентов участия в КПО в обмен на «урегулирование» вопросов по налоговым и таможенным выплатам, а еще 5% купили за миллиард долларов США, полученных в кредит от самого же КПО.

Несмотря на саркастичность описания, целью здесь не является морализирование на тему переговорных тактик нашего правительства и т.д. – в бизнесе справедливо все, что легально. Хотя вопрос легальности ретроспективных законодательных изменений философски, безусловно, неоднозначен.

Надо понимать, что инвесторы тоже не дураки, и естественно лишь ввиду нашей неопытности на момент подписания, готовы были свои деньги сюда вкладывать на столь выгодных условиях. Затраты свои они постоянно увеличивали, не стесняясь пользоваться отсутствием контроля закупа и содержания, а также наличием особого налогового статуса, гарантированного СРП и первые 15 лет абсолютно стабильно уважавшегося.

Подобным инвесторам-акулам, мы очень-очень выгодны только до тех пор, пока мы – «папуасы». А вот идиотов с мешками денег, при этом готовых с ними расстаться на плохих условиях, в инвестиционном мире, увы, нет. Отсутствие сверхприбыльных перспектив для инвестиций может компенсироваться лишь наличием хорошей ситуаций в части налогов, легкости ведения бизнеса, справедливых рыночных процессов, стабильному законодательству, разделению рисков (кредитных, валютных, инфляционных, коммерческих) с государством, а также в целом высоким уровнем доверия к гос.аппарату.

Как вы думаете, нужно ли было разграничить инвестиционные и налоговые преференции для иностранных и казахстанских инвесторов по отдельности? Другими словами, создавать более выгодные условия для казахстанских инвесторов? Не кажется ли вам, что протекционизм в данном случае был бы уместен?

Протекционизм считаю уместным лишь в секторах, которые либо имеют отношение к национальной безопасности, либо содержат большие потенциальные конкурентные преимущества. В голову приходит история с КазАтомПромом.

Существует ли в мировой практике опыт создания подобных преференций и к какому результату он привел? Чей путь повторяет Казахстан? Не ожидаете ли вы подобных шагов в ближайшее время от Российской Федерации?

Да, на эту тему, думаю, много информации в открытом доступе. От России вполне можно ожидать похожего поведения.