Вместе со всеми, я скорблю по невинно погибшим в этом месяце. Также, вместе, похоже, с большинством, я радуюсь любым ноткам прогресса и дистанцированию Токаева от гнойных нарывов предыдущей государственной конструкции. Многим трезво смотрящим на окружающий мир давно было понятно, что минувшие только что страницы истории современного Казахстана в учебниках следующего поколения будут описывать период застоя.
Тем же самым людям всегда было ясно и то, что по законам жанра в нужный час живые столичные флюгеры поменяют направление и баланс вокально активных подхалимов визави критиков прошлого президента быстро поменяется в другую сторону. Наблюдая за тем, как это происходит в настоящий момент, возникает желание, чтобы у подрастающих поколений однажды появилась возможность прочитать беспристрастное критическое осмысление последних тридцати лет нашей истории, за авторством человека калибра, скажем, Ораза Жандосова. Из потенциальных названий такого труда на мой вкус больше всего приходится что-нибудь сухое, непретенциозное и без лишней поэтичности вроде Кейнсовских “Экономических последствий господина Черчилля”.
Тем не менее, в нашей стране есть ряд настолько острых проблем, что их решение не может дожидаться целостных оценок, вроде той, о которой я успел помечтать выше. Все они, так или иначе, выражаясь дипломатично, находят свои корни в крайне низкой институциональной емкости государственного сектора. В достижении общепринятых макроэкономических задач – полной занятости, приемлемой потребительской инфляции, справедливого распределения доходов, разумных темпов экономического роста, стабильной работы финансовой системы и относительного равновесия в платежном балансе – наша с вами национальная экономика особыми успехами не отличается, и понятно это абсолютно всем.
При этом, проблемой самого первого порядка в современном Казахстане я считаю низкий уровень занятости. Насколько можно судить из публичных источников, президент Токаев такое мнение разделяет.
По официальным данным, количество безработных в Казахстане составляет 450 тысяч человек, или 4.9 процента от рабочей силы. Запах у этих официальных данных уже много лет, мягко говоря, не свежий, но никакие игры с истинными цифрами не в состоянии уменьшить те напрасные, невынужденные потери и страдания, которые эти цифры собой представляют. Разумеется, сложно бороться с безработицей, не признавая ее наличие, но проблема, безусловно, не в статистике.
В условиях подавленного спроса, проявляющего себя в виде безработицы, мало квалифицированные люди, пытаясь дотягиваться до экономической безопасности постоянной работы, всегда и неизбежно сталкиваются с конкуренцией со стороны более образованных людей. Нынешний кризис, связанный с пандемией и ее последствиями, сделал эту ситуацию лишь сложнее, все чаще доводя социальное напряжении до трагичных пределов.
К сожалению, многие из сегодняшних безработных в нашей стране возможно и хотели бы, но не могут вносить полезный вклад в производство товаров и услуг в современных условиях. Они могут быть не очень грамотными, неопытными, недостаточно хорошо говорить на языке работодателя или клиента, не понимать принципов взаимодействия с коллегами и так далее. С каждым десятилетием, все меньший объем работы, востребованной современным обществом, может осуществляться людьми без профессиональных навыков, даже если они очень усердны. Организованный бизнес может кишеть вакансиями на секретарей, менеджеров, специалистов по продажам, маркетингу или информационным технологиям, но возможностей для работы у парня или девушки без профессиональных навыков с достойной оплатой труда будет очень мало.
Неблагополучные семьи, плохое образование, неравенство доходов, разные виды дискриминации и многое другое делает сотни тысяч людей непривлекательными для работодателей. Злая ирония судьбы заключается в том, что сами эти проблемы были во многом порождены продолжительной нехваткой работы для людей без навыков. Когда слабость экономики загоняет массы людей в хроническую безработицу, их семьи и дети становятся заложниками бедности и деморализации на фоне неравенства доходов и уровня жизни. Долгосрочная безработица среди молодежи, а особенно молодых людей, никогда не имевших работы, несет за собой долгосрочный ущерб и является трагедией, которой не должно существовать с современном обществе, не говоря уже о современном государстве с наличием такой ресурсной базы, как Казахстан.
Безработица – не стихийное бедствие, вроде наводнения или землетрясения. Если полмиллиона или больше человек не имеют работы, это свидетельствует о провале общества и его институтов, включая государственную систему, в обеспечении продуктивного участия людей в этом самом обществе. Для государства просто принимать это как факт жизни – безрассудно, несмотря на то что зачастую экономисты говорят о “рынке труда”, как если бы труд был однородным товаром, который можно иметь или хранить, и считают, что уровень безработицы отражает либо лень и нежелание трудоспособных людей работать, либо низкий уровень человеческого капитала.
Именно такая логика стоит за программами тренингов по профессиональной и психологической подготовке безработных, в надежде сделать их более привлекательными для работодателей. Чего авторы этих программ, никогда не работавшие в частном секторе, не осознают – это то, что в здоровой экономике бизнес конкурирует между собой за кадры, которые находятся в дефиците по причине завала бизнеса спросом, а профессиональными тренингами новых сотрудников обеспечивает работодатель.
Другими словами, суть текущей проблемы безработицы в Казахстане состоит в слабой экономике, а вовсе не в качестве человеческого капитала, каким бы низким не был, на самом деле, его средний уровень. Прошу прощения за грубую аналогию, но если вы спрячете в лесу сорок уток, а на их поиски отправите пятьдесят охотничьих собак, то как минимум десять собак вернутся обратно без приза. Никакое количество тренингов по поисковым навыкам и психологической мотивации для менее успешных собак не изменит тот результат, что при повторных экспериментах, в заданных условиях, с найденной уткой возвращаться будут не все. Тренинги, разумеется, могут помочь в другом – перетасовать колоду и повлиять на то, какие именно собаки будут оставаться без уток.
Безусловно, определенный уровень иждивенческих настроений в группах людей с низкой культурой и образованием присутствует в любой, даже самой развитой стране. Однако, этот феномен более распространен там, где плохая доступность качественного образования и слабая экономика длительное время предотвращает вступление людей в рабочую силу, вызывая в них демотивацию от организованного труда. Рынок труда только тогда становится рынком, когда предложение и спрос на трудовые ресурсы соразмеряемы, а до тех пор, пока есть большое количество людей, безуспешных в поиске достойного оплачиваемого труда, никакого рынка труда не существует.
Продолжающийся рост экономики Казахстана, в независимости от того, насколько правдива его официальная статистика, во многом выглядит парадоксально на фоне крайне слабой покупательской способности большей части населения, вынужденной жить в кредит по мере того, как все большая часть доходов аккумулируется у более обеспеченных людей. Однако этот процесс не бесконечен, а порождаемый им демон заключается во все большей оторванности среднего и обеспеченного классов от беднеющего большинства, которое никак не участвует в экономическом росте, рапортуемом на уровне страны в целом. Лица этого беднеющего большинства мы очень долго не хотели видеть в зеркале заднего вида, но январские события его ярко подсветили.
Принимая во внимание, что, по целому ряду причин, в ближайшие годы взрывного роста частных инвестиций в Казахстане не следует ожидать, то и картина безработицы кардинально не изменится лишь за счет рыночных механизмов здоровой экономики, описанной ранее, поскольку здоровой экономики не будет. И тем не менее, сохранение ситуации, в которой полмиллиона или больше человек, не по собственной вине, не имеют работы, безопасности и не имеют ощутимой доли в развитии экономики и общества, которое мы хотим иметь – крайне опасно, негуманно и неразумно.
Я это говорю, заметьте, вовсе не из каких-либо симпатий к коммунизму (отнюдь!), а потому что, как человек из бизнеса, я считаю, что эта проблема должна сильно озаботить предпринимательский класс в наших собственных интересах.
Чисто экономически глупо терять потенциальную производительность и покупательскую способность полумиллиона или более человек, которые в данный момент никакого полезного участия в обществе, помимо наблюдения, не принимают, но, тем не менее, в той или иной степени потребляют общественные ресурсы. Более того, на мой взгляд, самой сутью демократического процесса участия в развитии страны должна являться наша способность как государства придать даже самым бедным гражданам экономическую роль одновременно в качестве потребителей и продуктивных участников роста. Экономика должна быть средством цивилизации.
Ничто так не деструктивно для политической системы, – мы это уже увидели, – как отсутствие у большого количества людей надежды на будущее. Природа ультиматума, к которому приходит человек, ни получающий пользы от участия в той или иной коллективной системе, такова, что ему или ей остается либо выразить несогласие, либо отказаться от участия. Когда успешно выразить несогласие, по тем или иным причинам, не получается, то у человека также не остается и каких-либо причин продолжать быть преданным к институтам системы, утратившей его доверие.
Согласно 23 статье Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 году, каждый человек имеет право на труд, на справедливые и благоприятные условия труда, на защиту от безработицы, на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человеку существование для него самого и его семьи, и дополняемое, при необходимости, другими средствами социального обеспечения.
В чем же тогда заключается фундаментальная причина большой безработицы на сегодняшний день? Удельный вес оплаты труда в структуре ВВП Казахстана изредка превышает 30 процентов, в то время как в развитых странах эта цифра, как правило, составляет минимум 50–60 процентов. Для массовой занятости, нужен массовый рост производства товаров и услуг. Для последнего, в свою очередь, необходима возможность массового потребления этих самых товаров и услуг, что требует перераспределения относительно большей доли генерируемого страной национального дохода в кошельки потенциальных потребителей. Покупательскую способность следует перераспределять, по сравнению с текущим положением, в сторону наименее обеспеченных людей.
Всем разумным людям должно быть понятно, что бум потребления, финансируемый потребительским кредитованием, не является устойчивым и, почти без исключения, приводит к финансовым кризисам. И дело здесь не только, и не столько, в легкой доступности кредитов со стороны “коварной банковской системы”, хотя и там есть свои нездоровые нюансы. Однако основная проблема заключается в продолжающемся росте неравенства доходов и низкой доли заработных плат в совокупной стоимости производимых экономикой товаров и услуг.
Именно недостаточное распределение доходов в руки массовых потребителей, – а, вместо этого, в руки более обеспеченных людей, – сберегающих пропорционально большую часть доходов, чем малообеспеченные, – не позволяет экономике генерировать достаточно спроса даже на базовые товары и услуги. В связи с этим, оснований для реинвестиций в предприятия, принадлежащие обеспеченным людям, тоже не много, что и отражает статистика по инвестициям. От неравного распределения доходов есть достаточно очевидные последствия и для платежного баланса, поскольку расходы на импортные товары, которые производят не местные предприятия, совершаются вовсе не людьми, живущими на минимальную заработную плату.
После январских событий очевидно можно резюмировать, что модель “главное – экономический рост, а инклюзивность сама собой”, которой мы долго следовали как страна, провалилась с треском. Причинами этого провала явились прежде всего коррупция, плохие институты и бездарность многих людей, находившихся в государственном управлении ввиду особенностей прошлой кадровой политики. Никакие пособия по безработице или популяризированная в последние годы идея безусловного базового дохода не решит подлежащей проблемы, заключающейся в отсутствии в жизни общества продуктивного участия большого количества людей, которые, тем не менее, представляют собой требование к его ресурсам.
Здоровая экономика, безусловно, не стремится и не должна стремиться к равному распределению доходов. Равенство не согласуется ни с природой человека, ни с функционированием современной экономической системы. Вместе с этим, неизбежно и другое, современная рыночная экономика, не будучи здравомысленно отрегулированной, распределяет благосостояние крайне социально и функционально неблагоприятным образом. Наверное, все уже прочитали о цифрах, обнародованных в нашумевшем отчете KMPG, который сообщает нам, что 162 человека, – или 0.001 процента от 19-миллионного населения Казахстана, – владеют 55 процентов благосостояния. Этого здоровое общество и здоровая экономика не могут и не должны принимать.
С классическими методами перераспределения дохода в Казахстане несколько проблем: теневая экономика (ввиду которой налоги не поступают в казну), противостояние среднего и высшего классов против прогрессивной структуры налогообложения (которая позволила бы увеличить расходы на перераспределение), и завышенные расходы на государственный закуп и инвестиции (ввиду коррупции и воровства государственных средств на фоне слабых механизмов контроля и подотчетности гражданскому обществу).
Повторяясь, скажу, что Казахстану крайне необходимо перераспределение доходов в пользу менее обеспеченных людей, но попытки это сделать до сих пор осуществлялись на основании не очень качественных советов, даже если эти советы имели за собой благие намерения. Характер принятых таким образом мер был, к сожалению, скорее популистский, чем системный, и, порой, экономически вредный в долгосрочном плане.
К примеру, любые списания кредитов, каким-то ни было малообеспеченным слоям населения, приводят с каждым разом лишь к полному подрыву кредитной дисциплины и подают совершенно неправильный сигнал тем людям, которые либо кредитов не берут, либо платят по ним исправно, и по отношению к которым это всегда крайне несправедливо. Стоит отметить, что большим шагом в правильную сторону здесь является планируемый к принятию закон о банкротстве физических лиц.
Аналогично, однозначной ошибкой было и предоставление раннего доступа к обязательным пенсионным накоплениям в прошедшем году. Миссией пенсионной системы и, соответственно, любых реформ, с ней связанных, должно оставаться снижение риска бедности в пожилом возрасте путем выравнивания располагаемого дохода по всему сроку жизни. Досрочные изъятия из накопленных обязательных пенсионных отчислений, на какие бы то ни было цели, на мой взгляд, противоречат выполнению данной миссии. На что пошли эти снятые пенсионные деньги, спустя год, понятно уже не только разумным экономистам, которые такой исход предсказывали заблаговременно, но и всем остальным. По данным самого “Отбасы банка”, большинство людей, досрочно снявших часть пенсионных накоплений для улучшения жилищных условий, приобретали вторую и более недвижимость. Цены на жилье выросли, и ситуация для тех, у кого достаточных пенсионных накоплений не было по ряду причин, и кому это жилье прежде было недоступным, после этой меры – стала только хуже.
В Казахстане абсолютно необходимо вводить прогрессивное налогообложение, но в отличие от прошлой попытки, нужно исправить две вещи. Во-первых, индивидуальный подоходный налог, в отличие от социального налога и пенсионных и страховых отчислений, не должен удерживаться у источника, а должен уплачиваться в конце налогового периода. Соответственно, необходимо и сопутствующее одновременное внедрение универсального декларирования доходов. Во-вторых, людям, которых в первую очередь коснутся эффекты от внедрения прогрессивной шкалы налогообложения, нужно предоставить и разъяснить систему налоговых вычетов, согласно которой определенные виды расходов, в определенном объеме, будут сокращать размер налогооблагаемого дохода за период. Это абсолютно неотъемлемый элемент системы прогрессивного налогообложения так же, как и всеобщее декларирование доходов. Этим способом государство не только стимулирует перераспределение доходов вниз и наполняет экономику спросом, но также и воспитывает культуру “правильных” расходов, – каким бы образом государство не определило их перечень, – путем предоставления налоговых вычетов по ним. Дарить деньги государству не станет никто, а дополнительные расходы с целью использования доступных вычетов поддержат спрос, создавая рабочие места.
Экономическая история, как и разумные экономические модели, – а нет тот интеллектуальный мусор, который к сожалению до сих пор преподают экономистам в университетах и, который мы в Казахстане, к сожалению, так стремимся воспроизводить в моделях, используемых в разных государственных органах, – ясно демонстрируют, что экономика сама по себе магическими мановениями невидимой руки рынка не стремится к полной занятости населения, более справедливому распределению реальных доходов и высокому среднему уровню жизни. Вместо этого стабильным состоянием чаще всего является положение низкой занятости и сопутствующих ей проблем, которые наша экономика в данный момент испытывает на себе.
Для сокращения разрыва, безусловно, доходы малообеспеченных людей должны впредь начать расти быстрее, чем доходы лиц, с более высоким доходом. В этом смысле роль повышения минимальной заработной сложно переоценить, поскольку так называемый “рынок труда” не является справедливой игрой. Людям необходимо работать для того, чтобы обеспечивать свои базовые жизненные потребности, а предприятия нанимают рабочую силу, только если ее удовлетворяют перспективы прибыльности, при том или ином уровне фонда оплаты труда. В условиях отличных от здоровой экономики, описанной ранее, и без институциональной поддержки в виде адекватного уровня минимальной заработной платы, огромный диспаритет сил между работодателями и рабочими, формируемый на фоне безработицы, заставляет уровень заработных плат гравитировать в сторону прожиточного минимума, или хуже. Любой студент экономического факультета, прошедший даже самый базовый курс лекций по теории игр, должен это хорошо понимать.
Реакция предпринимательской среды на повышение минимальной заработной платы, разумеется, всегда будет неоднозначной. С одной стороны, в теории, увеличение издержек быстро выведет из строя неэффективные предприятия, перераспределяя спрос к более эффективным. Параллельно, при такой возможности, это может побуждать частичный переход к неформальной оплате труда, на фоне в том числе высоких скрытых издержек малого и среднего бизнеса в виде поборов со стороны различного рода государственных надзирателей, что является самостоятельной проблемой. С другой стороны, в условиях слабой экономики, высвободившаяся рабочая сила ушедших с рынка неэффективных предприятий, вероятнее всего сможет найти себе лишь еще менее продуктивную занятость, – либо пополнит пул безработных.
Ввиду этих проблем одного лишь провозглашения и законодательного введения более высокой минимальной заработной платы недостаточно, поскольку ее увеличение само по себе не гарантирует человеку занятость. Реальный минимальный уровень заработной платы для человека, который не в состоянии найти работу, в краткосрочном периоде равен нулю.
Я придерживаюсь разумного либерализма, и считаю, что к достижению любых экономических целей стоит стремиться осмотрительно, а не любой ценой. Я сторонник избирательного вмешательства государства в экономику, и в преобладающем большинстве вопросов по организации экономического устройства, вариант по умолчанию для меня – это рыночные механизмы. Однако рынки зависят от институтов, и, соответственно, построение рыночной экономики требует особого внимания к институциональной структуре – на профессиональной, рассудительной, непредвзятой и беспристрастной основе.
С учетом имеющихся в Казахстане реальных ресурсов я не вижу причин, по которым мы как страна в течение двух-трех лет не могли бы прийти к качественно лучшей, устойчивой траектории экономического развития, добившись полной занятости. Понимая это, и поскольку сложившаяся ситуация сильно затрудняет путь традиционных методов перераспределение доходов, – по крайней мере в краткосрочном периоде, – я считаю, что нам будет полезным задуматься сейчас о менее распространенных механизмах улучшения положения безработных и непродуктивно занятых для создания более здоровой экономики.
