Month: March 2015

Пример, который там приводился, основан на идеях Джорджа Акерлофа об экономике информации, и его классическом примере неблагоприятного отбора, демонстрирующего дезорганизацию рынка вследствие асимметричной информации между участниками.
Теория игр занимается изучением и вычислением оптимальных стратегий в играх с заданными условиями и правилами. О ней почти наверняка что-нибудь да обязательно слышали и не экономисты, а также многим наверняка знакомо имя Джона Нэша, который, кстати, не так давно приезжал в Казахстан.

Однако у теории игр есть и обратная сторона, которую в необязательном порядке начинают преподавать лишь на последних курсах бакалавра, т.к. углубленное изучение теории игр является крайне техническим и “скучным” занятием для гуманитарно-настроенной части студентов-экономистов.

Эта зеркальная сторона называется дизайн механизмов (mechanism design / reverse game theory), и занимается она разработкой оптимальных правил, условий и механизмов игры таким образом, чтобы направлять вероятный исход игры в предпочитаемом направлении. Другими словами, это теория игр наоборот.

Некоторые рынки могут работать без регулирования механизмов, другие — не могут. Простыми примерами рынков, требующих введение регулирующих механизмов, разумеется, являются рынок с наличием монополиста и аукционная торговля неликвидными активами. Теория дизайна механизмов используется для оптимального регулирования монополий и систем налогообложения, финансирования государственно-частных партнёрств, распределения издержек и ресурсов, и для многого другого.

В 2007 г. американские экономисты Леонид Гурвиц (рождённый в СССР), Эрик Маскин и Роджер Майерсон получили Нобелевскую премию по экономике за разработку основ теории дизайна механизмов.

Допустим Вы хотите продать старую дачу своей бабушки и Вас есть два потенциальных покупателя — Серик, который оценивает эту дачу в 5 миллионов тенге, и Берик, который оценивает её в 1 миллион тенге.

Если бы Вы изначально знали предпочтения Серика и Берика, то Вы бы просто объявили цену в 4 миллиона 999 тысяч 999 тенге и Серик бы купил дачу, а Вы бы максимизировали свою выручку. Однако естественно, Вы заранее не знаете готовность Серика и Берика раскошеливаться.

Одним из вариантов решения проблемы было бы устроить аукцион. Однако какой аукцион?

В случае английского аукциона на повышение, Серик и Берик стали бы торговаться, начав с 1 тенге, и на моменте 1 млн. 1 тенге, Берик бы сдался, а Серику бы досталась дача с большой выгодой по сравнению с его оценкой дачи в 5 млн. тенге. Этот вариант не плох, но, разумеется, он не даёт даже близко Ваш максимальный потенциал выручки.

Другим вариантом был бы тот же аукцион, но с резервной ценой, скажем в 3 млн. тенге — в этом случае Берик отказался бы участвовать, а Серик купил бы дачу за 3 млн. 1 тенге. Уже лучше для Вас, но с другой стороны, это не более чем удача, т.к. в случае если бы Серик оценивал дом в меньше, чем 3 млн. тенге, — Вы бы не получили ничего.

Разумеется, далее Вас заинтересует вопрос того, насколько оптимальным условием является выставление резервной цены в случае, когда Вам не известны оценки стоимости, на которые готовы пойти участники аукциона. Упомянутый выше Роджер Майерсон очень ясно и при очень общих условиях показал, что установление резервной цены всегда является оптимальным механизмом и показал, как его нужно устанавливать. Не вдаваясь более в технические детали можно отметить, что кроме резервной цены можно также использовать “входной билет” и кучу других разных механизмов усложнения аукциона. Задача, естественно остаётся одной — максимизировать выгоду.

Этот же принцип сохраняется при разработке любых экономических механизмов и институциональной инфраструктуры в экономике — всё-таки не зря товарищи получили премию.

Маскин и Майерсон также доказали одно очень полезное свойство механизмов, — так называемый принцип выявления предпочтений. Смысл в том, что при дизайне механизма можно сконцентрироваться лишь на тех механизмах, в которых Серик и Берик проявляют свои искренние настоящие предпочтения.

В случае аукционов этот прямой механизм хорошо известен — алгоритм Уильяма Викри:

1) участники подают свои заявки цены таким образом, что они не известны другим участникам,
2) победителем объявляется участник, подавший максимальную заявку,
3) победитель в итоге платит цену, указанную во второй по очереди максимальной заявке после его собственной.

В таком аукционе у всех участников есть прямая мотивация указывать только ту цену, которую они на самом деле готовы платить.

Вообще о работах Гурвица, Маскина и Майерсона можно ещё долго и много интересного писать, но предлагаю остановиться тут и вернуться к ЕАЭС.

В международной торговой дипломатии, к примеру, крайне успешным примером дизайна механизмов считается GATT (генеральное соглашение по тарифам и торговле после Второй мировой войны), ныне называющееся ВТО (Всемирная торговая организация). Подписание GATT и её последующие обновления запустили бульдозер, который на сегодняшний день уничтожил большинство тарифов в мировой торговле промышленными товарами.

Похожими принципами рационального стимулирования путём создания благоприятных взаимовыгодных условий интеграции руководствовались люди, разрабатывавшие дизайн Евросоюза.

Я вот тут подумал, а может, если нас всё же подталкивают к созданию этого валютного союза в рамках ЕАЭС, нам стоит сделать игру чуть сложнее? Может нам стоит открыто заявить о согласии участия в таком союзе, но лишь с тем условием, что ПОЛНЫЙ контроль над единым центральным банком будет в руках Казахстана? Такая резервная цена, думаю, очень быстро приведёт в работу принцип выявления искренних предпочтений 🙂

P.S. мысль в последнем параграфе — юмор и не более того, никаких выгод этот валютный союз Казахстану не сулит, каких бы прокламаций справедливости не звучало и какие бы видимые компромисы нам не предлагали.

Несколько дней назад я уже приводил пример демократической европейской интеграции, и как её основы отличаются от сегодняшнего состояния евразийской инициативы. В этот раз предлагаю подумать чуть более внимательно о различных деталях идеи о валютном союзе в рамках ЕАЭС.

В принципе эмитировать валюту может кто угодно — я, вы, ваш сосед и его собака, — сложность заключается лишь в том, чтобы эту валюту у Вас принимали в обмен на нужные вам реальные товары и услуги.

У государства это — гарантирование определенного уровня спроса на эмитируемую им валюту — получается, поскольку оно, при наличии более-менее установленной институциональной структуры, может обязать вас платить налоги в этой самой валюте. Другими словами, чтобы “не сесть в тюрьму”, в определенные периоды времени, вы будете проявлять естественный спрос на государственную валюту. Далее накладываются такие требования как обязательность проведения транзакций в этой валюте и т.д.

В условиях, описанных выше, представители частного сектора основную используемую ими валюту не эмитируют, и вынуждены её “зарабатывать”. Далее, есть неизбегаемый факт экономической реальности — общий объём доходов за период равен общему объему расходов. Все ваши расходы становятся чьими-то доходами и наоборот.

На агрегированном уровне есть лишь три сектора, которые могут осуществлять расходы и получать доходы — государственный сектор, частный сектор и внешний сектор. С определённым расстройством приходится признать, что мировые цены на нефть и металлы, Казахстан не диктует, поэтому про управление расходами внешнего сектора пока переживать не будем.

Далее, если — по абсолютно любой причине, будь то кризис или снижение уверенности в завтрашнем дне — весь частный сектор решит снизить свои расходы и увеличить сбережения, то наступает интересный феномен. Поскольку каждый сбереженный тенге, не став потраченным, соответственно, снизит чей-то доход на ту же сумму, — то общее желание частного сектора увеличить сбережения на самом деле приведёт к снижению доходов и самих сбережений — что известно как парадокс сбережений.

Для сохранения уровня жизни и доходов, государство может в подобной ситуации компенсировать вышеописанный эффект путем увеличения собственных расходов, создавая доходы для частного сектора. Собственно говоря, в этом и есть смысл контрцикличной фискальной политики.

Однако, что если государству нужно финансировать свои расходы через выпуск облигаций, а инвесторы тоже сомневаются в будущем и либо не готовы эти облигации покупать, либо запрашивают невозможные процентные доходы? Вот тут мы и вспоминаем о возможности государства финансироваться в собственной им же эмитируемой валюте.

Что если бы весь госдолг РК выпускался лишь в долларах? Какой объем долга и на каких условиях наше правительство смогло бы выпустить за последние 25 лет? Насколько легко оно бы по ним расплачивалось? Как бы это повлияло на возможности правительства помогать частному сектору путем государственных расходов?

Никто, разумеется, не говорит, что государству нужно целыми днями печатать деньги и тратить их — иначе бы Зимбабве была самой богатой страной в мире. Любые расходы предполагают возможность инфляционных последствий, однако их можно избежать, если деньги эти тратятся на мобилизирование простаивающих ресурсов в экономике.

Другими словами, абсолютно однозначно нужен контроль над эффективностью госрасходов, но лишь они могут помочь сгладить резкие шоки для доходов частного сектора в тяжелые времена.

Как я уже писал в прошлый раз, государство, не имеющее возможность самостоятельной эмиссии валюты, в которой оно собирает налоги, будет вынуждено финансироваться на условиях, диктуемых кредитными рынками, что может поставить его в очень затруднительное положение в моменты кризисов.

Вряд ли хоть один серьёзный экономист сегодня считает проект Евро успешно состоявшимся, и абсолютное большинство экономистов скажет, что долгосрочный успех и целостность Евросоюза зависят от того, пойдут ли его участники на фискальное обьединение в реальную федерацию с одним правительством и единым бюджетом.

Спектр возможностей государства, описанных выше, резко сужается при отказе от собственной валюты — будь то в пользу валюты другой страны, или в пользу общей региональной валюты.

Из традиционных аргументов за монетарную интеграцию мы слышим снижение волатильности обменных курсов и транзакционных издержек внутри союза, а также потенциал увеличения взаимной торговли и инвестиций.

Не буду приводить детальную историю событий в Еврозоне, поскольку на эту тему литературы предостаточно — но введение Евро не привело к какому-либо взрывному росту взаимной торговли между странами Еврозоны, хотя определённое увеличение состоялось.

В качестве первого шага часто озвучивается введение наднациональной валюты с параллельным обращением. Эту идею в рамках азиатских стран в 2006-м году озвучивал Харухико Курода, тогда возглавлявший Азиатский Банк Развития, а ныне занимающий пост председателя центробанка Японии. Азиатская денежная единица, с целью паралелльного обращения наряду с национальными валютами, эмитировалась бы в обмен на золотовалютные резервы центральных банков стран-участниц. Далее предполагалось, что правительства стали бы выпускать облигации, деноминированные в этой единице, для стимулирования ликвидности.

Однако идея эта так и не реализовалась, поскольку эффективность этого подхода даже как инструмента на пути к дальнейшей интеграции является сомнительной, и примером служит аналогичный опыт Европы перед созданием Евро.

Европейская денежная единица (ECU) была определена в 1974 г. в качестве корзины валют и в 1975 г. была даже принята в качестве единицы учёта Европейским Фондом Развития и Европейским Инвестиционным Банком. С введением Европейской Монетарной Системы в 1979 г., страны-участницы должны были поддерживать стабильность своих валют по отношению к ECU и все расчёты по валютам, накопленным в результате интервенций тоже проводились в ECU.

Однако ECU так никогда и не стала играть никакую существенную роль — даже кредиты, выдававшиеся с деноминацией в ECU, всё равно имели поставку и расчёты в национальных валютах. ECU никогда не получила популярность в коммерческих операциях. В 1990-е гг. лишь около 1% взаимной торговли внутри содружества осуществлялось в ECU. Облигации в ECU никогда не превысили 20% от всех объёмов недолларовых облигаций.

Какие-то реальные результаты были достигнуты лишь с введением настоящей единой валюты.

Другими словами, предложение о наднациональной параллельной валюте есть лишь бесполезная вуаль перед реальным введением единой валюты. Далее повторюсь, что валютный союз без фискального союза в долгосрочном периоде не может быть устойчив — и опыт Евро это достаточно быстро (в масштабах государственной истории) показал.

Никаких разумных причин для Казахстана, России, Беларуси и других потенциальных участников ЕАЭС сегодня отдавать такую большую часть суверенитета в пользу регионального объединения я не вижу. Если только мы не планируем снова стать одной страной.

Кто-то там ещё умничает об экономической теории. Жаль, что экономика, по сравнению, скажем, с химией или физикой, даёт так много места для риторики, в связи с чем многим запудрили мозги банальной пропагандой. Но эти люди как раз, я надеюсь, готовы услышать здравый смысл. А вот тех, кто там мнит себя экономистами, стратегами и т.д., и поддерживает эту ересь, очень и очень жаль.

Некоторые из этих “экономистов” говорят, что, мол, да мы потеряем контроль над монетарной политикой, но не более того — в плане суверенитета.

Мы потеряем далеко не только контроль над денежно-кредитной политикой — модель гос.расходов поменяется фундаментально.

Государство, не имеющее возможность самостоятельной эмиссии валюты, в которой оно собирает налоги, будет вынуждено финансироваться на кредитных рынках по рыночным ставкам, реально конкурируя с бизнесом и с другими участниками союза. Это может оказаться очень невесёлым занятием в случае кризиса или экстренной ситуации. Вспомните Грецию 2011 г.

Предлагаю тем, кто там занимается финансами и бюджетом республики хорошо подумать о предыдущем параграфе.

Да, конечно, у нас сейчас есть нефть, а потом? При чем для конца дискотеки не обязательно, чтобы сама нефть физически кончилась — достаточно, чтобы просто ресурсы не принадлежали местным налогоплательщикам.

Так же как и в Европе, успех валютного союза в итоге со временем будет зависеть от фискального обьединения в реальную федерацию с одним правительством и единым бюджетным органом. Соединенные Штаты Европы. Это в их случае. В нашем случае Советский Союз 2.

Подписанты Европейской декларации 1951 г. считали, что главной целью дальнейшего совместного развития является превращение войны в немыслимую и материально невозможную вещь, а также укрепление демократии. То есть, новый Евросоюз стал ребенком старых страновых и военных объединений Европы в виде империй и союзов — Византия, Рим, Первая Французская империя, Австро-Венгрия, Речь Посполитая и т.д. — и новой мирной философии объединения и демократических принципов.

У нас же — один из участников готов открыто воевать со вчерашними братьями, а сам союз получается этаким бастардом, матерью которого будет Советский Союз, а четко идентифицируемого отца в виде свежей, светлой, прогрессивной демократической и интеллектуальной идеи, кроме евразийской демагогии — увы нет.

Об этом сообщил министр финансов Бахыт Султанов. Дефицит бюджета увеличен на 259 млрд тенге, вдобавок к существующему дефициту бюджета в 1,2 трлн тенге – это предполагает, что в этом году придется привлекать примерно 1,5 трлн тенге для того, чтобы профинансировать этот дефицит.

Средства для покрытия дефицита бюджета будут привлечены “через государственные ценные бумаги на внутреннем рынке, сказал г-н Султанов.

“Основным инвестором здесь является Единый накопительный пенсионный фонд, другие фонды, например, фонд социального страхования, а также банковский сектор. Но с учетом того, что некоторое мы видим снижение ликвидности в банковском секторе, конечно, здесь дополнительную мы работу будем проводить и Национальным банком”, – сказал он.

Таким образом, опасения некоторых казахстанцев, что их пенсионные накопления могут пойти на покрытие государственного долга начинают обретать реальные очертания.

Как Вы считаете оправдан ли риск привлечение денег из ЕНПФ для покрытия дефицита бюджета.

Нет ли опасности, что можно оставить без денег в старости будущие поколения?

Какие другие механизмы, кроме заимствования средств из ЕНПФ могут предпринять финансовые власти, чтобы покрыть дефицит.

Как Вы считаете, возможно ли привлечение внешних заимствований в нынешних условиях геополитической напряженности в непосредственной близости от Казахстана?

И можно ли согласится с утверждением г-на Султанова. что нынешний государственный долг Казахстана на уровне 16% от ВВП – это безопасный для обслуживания госдолг?”

http://www.kursiv.kz/examination/details/Blogs/Skolko_deneg_iz_ENPF_dostanetsya_budushchim_pokoleniyam_214/

Для тех, кто не знает, Симеон Дянков — известный специалист по переходным экономикам, очень успешный как в академии, так и в практике.

Дянков был министром финансов и вице-премьером Болгарии в правительстве Бойко Борисова (2009-2013 гг.).

До этого он был главным экономистом Всемирного банка по вопросам финансов и частного сектора, проработав там в общей сложности лет 15. Вместе с Андреем Шлейфером является автором проекта Doing Business.

В 2012 г. стал первым выходцем из стран соц.-лагеря, ставшим председателем наблюдательного совета Европейского банка реконструкции и развития (EBRD).

Имеет профессорские должности в Kennedy School of Government (Harvard), Peterson Institute for International Economics, а также является ректором Российской экономической школы с 2013 г.

Собственно говоря, о чём пост smile emoticon

Дянков пишет, что, по данным ВЦИОМ, — государственного агентства социально-экономических опросов России, — в феврале 2015 г. процент людей, считающих себя счастливыми вырос до 52%, с 44% в декабре 2014 г. и 41% в декабре 2013 г.

(К слову сказать, во ВЦИОМе в 1980-е и 1990-е годы работал Юрий Левада, перед тем, как основать Левада-центр.)

Удивительные показатели, принимая во внимание ситуацию с рублём, санкциями и Украиной.

NB:

1) согласно Росстату, с января 2014 г. по март 2015 г., цены на все продукты питания выросли на 29.3% (фрукты – 45%, овощи – 41%, рыба – 30%, мясо – 28%).

2) по сравнению с январем 2014 г., в январе 2015 г. количество выезжающих россиян-туристов сократилось на 51%. Количество российских туристов в Австрии упало на 27%, в Финляндии — на 52%, во Франции — на 43%. Однако снижается не только зимний туризм, но и летний — в направлениях Тайланда, Болгарии, Испании, Дубая и других курортов.

3) в январе 2015 г. количество проданных машин в РФ составило 115,390, по сравнению с 151,000 в январе 2014 г., и 163,000 в январе 2013 г.

Дянков выдвигает две гипотезы для обьяснения этого диссонанса между наблюдаемыми показателями касательно уровня жизни и соц.опросами по уровню счастья.

Первая: большинство россиян любят страдать — когда жизнь усложняется, они радуются.

Вторая: люди побаиваются давать искренние ответы на государственные соц.опросы.

Подтверждений для первой гипотезы у Дянкова нет, а вот для второй — есть: по данным другого опроса всё того же ВЦИОМа, лишь 12% людей считают свою анонимность по настоящему защищенной.

http://blogs.piie.com/realtime/?p=4861