Ce qu’on appelle l’histoire – Page 2

По мотивам ужина в Прокопе

on 21 July 201719 March 2019 By anuarushbayev • (2 min read) in Ce qu'on appelle l'histoire, Personal

Ужинали в самом старом ресторане Парижа, основанном в 1686 г. Многие известные личности мировой истории были здесь завсегдатаями в разные эпохи. Далее зарисовка исторических событий, подсказанных артефактами на стенах знаменитого Прокопа.

Дневник Джона Адамса. 29 апреля 1778 года.

После ужина мы с Бенджамином отправились послушать несколько выступлений во французской Академии Наук.

– Также в этом месяце мы потеряли [неразборчивая речь]. Академия и общество никогда не забудут его большой вклад в развитие науки, – закончил чтение некрологов Д’Аламбер. В зале самого интеллектуального собрания Парижа прозвучали сдержанные апплодисменты – участники сегодняшнего заседания были куда более заинтересованы одновременным присутствием в зале двух живых легенд Просвещения: моего коллеги Франклина и недавно вернувшегося в Париж Вольтера. Бенджамин сейчас служит Министром Соединенных Штатов Америки во Франции, но более популярен здесь в основном в связи со своими научными экспериментами и изобретением молниеотвода. Необузданная толпа французских энтузиастов уговорила двух этих уважаемых немолодых людей целоваться в щеку, хоть и по-дружески. Чтобы как-то разрядить обстановку, я предложил обоим составить мне компанию в Прокопе за бокалом вина. Вольтер, очевидно тяжело больной, рассказывал о своих деловых успехах в Ферне. Мы же, со своей стороны, делились новостями из Нового Света.

– Вы бы знали, Месье Вольтер, как я рад, что Бенджамин теперь полностью перенимет на себя функции посланника Америки во Франции, – сказал я с радостью.

– Видите ли, – Бенджамин попытался объяснить мою радость недоумевшему Вольтеру, лишь недавно наконец-то вернувшемуся в Париж с триумфом после длительного изгнания, – в голове моего коллеги не соотносятся французская фривольность и одновременно достижения в науке и дипломатии.

– Абсолютизм, мои юные друзья, порождает разные извращения нравов и мыслей, как в правителях, так и в их народах, – прокряхтел Вольтер.

За соседним столом двое изрядно выпивших настоящих юнцов громко чокнулись бокалами.

– За Вольтера! Liberte! – эмоционально крикнул один молодой человек, смотря прямо на тостуемого.
– За равенство, за Руссо! – перебивая прокричал второй, нарочито направив взгляд в сторону.
– Макс, Жорж, прекратите, ей богу, стыдно, – негромким спокойным голосом вмешался третий человек, постарше.

Тут второй юноша, слегка пошатываясь, повернулся к стене и ключом нацарапал какие-то три слова на стене, чем вызвал недовольство бессильного против молодости бармена. Вольтер как-то снисходительно улыбнулся в сторону молодежи, но лицо его слегка покосилось, как будто от боли.

– Еще никто не применял столько интеллекта для призыва людей к дикости и деградации, как этот болван Руссо со своим трактатом против человечества. Вон уже молодежь отравил, старый бес. Этот стройный и миловидный парень похоже становится таким же бесом. Когда-нибудь он и нынешних друзей своих посчитает предателями за неготовность к примитивной агрессии в отношении противников идей Руссо, которые он будет считать своими.

– Франсуа, Вам обязательно надо вступить в нашу Ложу, – отвлек от разговоров соседнего стола Франклин, подписывая последний драфт Статей Конфедерации и Вечного Союза, которые Томас прислал ему несколько дней назад.

– Боюсь я уже слишком долго был атеистом, но я готов вступить, если Вам от этого сделается приятно. Жить мне осталось все равно не долго, и, кто знает, быть может скоро мне на самом деле предстоит узнать, насколько силен яд запретных плодов дерева познания добра и зла.

– За здравие! – сказали мы втроем и осушили бокалы.

Дневник Лазара Карно. 28 июля 1794 года.

Вчера воиска Национального Конвента под управлением Поля Барраса ворвались в здание ратуши и Шарль Мерда прострелил Максу челюсть, в тот момемнт, когда тот что-то подписывал. Вместо окончания подписи теперь пятно крови. Сегодня мы казнили немощного Макса на гильотине. У нас с ним были большие разногласия, но все равно остался тяжелый осадок. День был испорчен.

Мы сели ужинать в Прокопе с Маленьким Капралом. В прошлый раз ему, кстати, не хватило денег расплатиться здесь за счет, и он оставил свою двууголку в залог. Она и до сих пор здесь. Много говорили о будущем Франции. Пожалуй я назначу его главой армии в Италии. Немного самовлюблен, но хороший солдат.

Richard Feynman debunks NASA

on 10 July 201619 March 2019 By anuarushbayev • (1 min read) in Ce qu'on appelle l'histoire

Вся история катастрофы Челленджера, конечно, заслуживает интереса думающих людей, но эти 60 с небольшим секунд — одно удовольствие. Непревзойденный Ричард простой практической научной демонстрацией деформации уплотнительного кольца под механическим давлением в низкой температуре порвал тупоголовых коррупционеров тогдашнего NASA.

Коротко об АЭФ 2016

on 28 May 201619 March 2019 By anuarushbayev • (1 min read) in Analytical Notes, Ce qu'on appelle l'histoire

Общие впечатления от астанинского форума как социального ивента достаточно позитивные: хорошее настроение и много интересных лиц.

Дискуссии же, разумеется, слишком поверхностные для того, чтобы они были актуальны в профессиональном смысле. В заданных этим форматом условиях, известные люди приехали, чтобы за достаточно большие гонорары в общих чертах озвучить собственные тезисы, которые можно легко и порой бесплатно прочитать в опубликованной ими литературе.

По-серьезному критических и очень нужных комментариев практически не слышал, зато несколько раненых оптимистов встретил даже среди иностранцев, что, конечно, показывает уровень их непредвзятости, и, разумеется, никак не связано с бизнесом, который их организации получают от наших государственных структур.

Куча устаревших мудростей о необходимых структурных реформах со стороны иностранных мудрецов, и параллельная этому декларация о якобы успешном завершении этих самых реформ со стороны нашего государства: суды у нас теперь честные, кадровая политика меритократичная, а компетенции кадров на уровне Норвегии. Ничего кроме пассивного знакомства с историей конца двадцатого века не надо для того, чтобы понимать, что главная проблема не в идентифицировании нужных реформ, а в их имплементации, требующей политической воли и умных кадров. Про приватизацию уже даже не интересно писать.

Узнал, что МБРР даст $1 арбуз на покрытие дефицита бюджета в этом году, и что еще 400 млрд. тг. скорее всего скормят ЕНПФу. В таких условиях, думаю, не видать нам никакого долгосрочного тенгового фондирования для частного сектора еще на долгое время, потому что работающую кривую тенговой доходности за пределами 3-х месяцев НБРК построить не сможет.

Объясню почему: если НБРК разместит свои ноты, со сроком, гипотетически, 5 лет и даст доходность на уровне или выше нынешнего денежного рынка, то МинФин порвется в обслуживании своих будущих размещений, а если НБРК предложет ту же доходность, что МинФин хочет сейчас, то аукцион будет провален, так как БВУ предпочтут оставаться на ближней части кривой и прокручивать короткие ноты, сохраняя доходность.

Вывод: НБРК связывают руки, МинФину дается дорога на финансирование через принудительное использование денег пенсионных вкладчиков под отрицательные реальные ставки с учетом инфляции, а БВУ и их клиенты в реальном секторе забывают о долгосрочном фондировании надольше.

It’s a deep recession.

Гений Чжоу Сяочуаня и наследие Чжао Цзыяна

on 28 February 201614 March 2019 By anuarushbayev • (1 min read) in Ce qu'on appelle l'histoire

Появляется интересное ощущение, что Чжоу Сяочуань, глава центробанка Китая, намеренно создает все условия для того, чтобы вынудить Пекин принять решение о свободном плавании юаня.

Зная, что Си Цзиньпинь побоится идти на большие изменения сам, Чжоу возможно специально приводит валютный рынок и юань в такое положение, что свободное плавание все больше становится вынужденным шагом.

Косвенно этому свидетельствует недавнее заявление Чжоу о том, что ужесточение контроля над потоками капитала (единственная альтернатива свободному плаванию в данный момент) не сможет быть эффективным.

Если эта догадка верна, то Чжоу гениален.

Тут надо помнить, что он являлся протеже позднего Чжао Цзыяна — великого китайского либерала-реформатора под покровительством Дэн Сяопина, и злейшего противника ретрограда Ли Пэна.

Чжао Цзыян был ведущим реформатором, внедрявшим в Китае рыночную экономику и боровшимся с коррупцией — занимая посты премьера Госсовета КНР и генерального секретаря ЦК компартии Китая.

Чжао считал, что экономический прогресс неразрывно связан с демократией, которая, в свою очередь, является единственным способом побороть коррупцию и социальное неравенство.

Чжао был единственным голосом против введения военного положения в ответ на траурные демонстрации студентов на площади Тяньаньмэнь в мае 1989 года.

Он предпринял попытку перевести события в демократическое русло, открыв прямые каналы для контактов протестующих с правительством и распорядился, чтобы развернувшиеся события освещались СМИ со всей беспристрастностью и беспрецедентной открытостью.

19 мая 1989 г. Чжао Цзыян в последний раз появился на публике, и его выступление перед студентами на площади транслировалось в прямом эфире центральным телевидением Китая.

В своей ныне широко известной речи он убеждал студентов разойтись, предостерегая, что партия применит силу, прося их поберечь себя для того, чтобы дожить до тех дней, когда Китай модернизируется. “Мы уже стары, мы больше не имеем значения” — стало известной цитатой Чжао в тот день.

20 мая 1989 г. Ли Пэн официально объявил о введении военного положения. Чжао был снят со всех постов и без предъявления каких-либо обвинений помещён под домашний арест, в котором он провел следующие 15 лет жизни вплоть до своей смерти в 2005 году, на момент которой официальных обвинений ему так и не было предъявлено.

Книга мемуаров Чжао, составленная из тридцати аудиокассет, тайно записанных им, находясь под строгим наблюдением за годы домашнего ареста, и выпущенная в Нью-Йорке, ныне запрещена в Китае.

На фото: Чжао Цзыян под домашним арестом в своем доме, 1994 г.

The Big Short — Lippman’s Pitchbook

on 26 January 201626 January 2016 By anuarushbayev • (1 min read) in Analytical Notes, Ce qu'on appelle l'histoire

Если кому-то из тех, кому понравился фильм The Big Short по мотивам одноименной книги Майкла Льюиса, интересно, — то по ссылке ниже приведен тот самый питчбук Грега Липпмана (герой Райана Гослинга), который он показывал хедж-фондам, предлагая шортить subprime MBS.

http://www.valuewalk.com/wp-content/uploads/2015/05/2007_Subprime_Shorting-Home-Equity-Mezzanine-Tranches-1.pdf

Точка бифуркации №3.

on 4 January 20167 January 2016 By anuarushbayev • (2 min read) in Analytical Notes, Ce qu'on appelle l'histoire

Неблагодарное это дело – делать прогнозы, но так уж принято среди астрологов и экономистов, особенно по наступлению Нового Года.

Аудитория первых, похоже, не вымрет никогда, несмотря на сногсшибательный прогресс в науке и рост среднего качества базового образования на планете со времен появления астрологии.

Интерес к прогнозам вторых, казалось, уж точно пропадет после того, как 99% представителей профессии прошляпили кризис 2008. Однако людям нравится комфорт, приносимый иллюзиями.

Да-да, не стоит себя обманывать, ибо прогнозируемость – в отсутствии явного влияния внешних факторов (вроде высоких цен на нефть) – экономических явлений в странах, где отсутствует прогнозируемость (на логической основе) поведения государства есть не более чем иллюзия. В таких условиях первая группа прогнозов является во многом функцией от второй группы.

Ну, раз уж так повелось, позволю и себе присоединиться к прогнозистам судьбы предстоящего года.

Сейчас повсеместно слышна риторика о намерениях приватизации и «принципе yellow pages». Эта тема формулируется и преподносится примерно так: «Пусть свободный рынок и его невидимая рука разберутся во всех проблемах, как это и должно быть».

Это, конечно замечательно, но такая формулировка принижает роль, которую сыграло государство в новейшей истории. Государство и его вполне видимая рука в первую очередь имеют прямое отношение к появлению существующих проблем, поэтому не стоит притворяться, что они вдруг перестали быть релевантными к сегодняшней ситуации.

Процесс очищения экономики от дисбалансов, обнаруживших себя даже для глаз непрофессионала в 2008-2009 и появившихся в результате:

а) Инвестиций в ненужные/несуществующие проекты;

б) режима фиксированного обменного курса тенге в годы высоких цен на нефть;

в) высокой роли нерыночных механизмов в распределении ресурсов;

г) высокой централизации в процессе принятия экономических решений

проходил в последние пять лет крайне медленно (в тех сферах, где он проходил в принципе).

На мой очень скромный взгляд, государство должно теперь столь же активно поучаствовать и в выведении экономики из её нынешнего состояния цвета детской неожиданности. С конкретными сроками, персональной ответственностью и прозрачным общественным надзором за процессом. (Из простых примеров – уничтожить убожество в виде непрозрачного ЕНПФ как управляющего активами и тем самым вернуть шанс на жизнь фондовому рынку).

За прошедший год я много читал о Китае, его проблемах с избыточными мощностями и необходимостью болезненных эвтаназий де-факто зомби-предприятий госсектора.

Находясь в Гонконге последнюю неделю, я думал о том, каково наиболее вероятное развитие ситуации в будущем у этого эксклава западного экономического либерализма, сияющего символа свободы и преимуществ капитализма под носом у коммунистической диктатуры?

Для тех, кто не знает, Британское управление Гонконгом закончилось 1 июля 1997 на условии, что ещё 50 лет после этого экономика и политическая администрация Гонконга будут оставаться независимыми от материковых коммунистов.

Возможно ли, что в преддверии 2047 и после Китай возьмет на вооружение успехи свободного Гонконга и распространит их на всю страну? Или компартия скорее сожрет либеральные капиталистические начала Гонконга и распространит на него уже свой режим, выплюнув прогресс в трубу? Мне кажется, второе намного более вероятно, и никаких бифуркаций у этого процесса не предвидится.

Думаю, можно провести аналогию (разумеется, косвенную), в которой Гонконг — это частный сектор РК, а материковый Китай — государство. Однако здесь развитие ситуации еще не так четко предопределено, поэтому прогнозов два: хороший (в котором страна выходит из кризиса) и плохой (в котором она погрязнет в кризисе лет на пять). Реализация того или другого варианта – в отсутствии неожиданного взлета цен на нефть – является прямой функцией от вероятности уже сильно запаздывающих реформ.

Точка бифуркации наступила.

Алма-ата в Зазеркалье. Эпизод 4.

on 20 December 201520 December 2015 By anuarushbayev • (3 min read) in Ce qu'on appelle l'histoire

Холодное февральское утро спускалось с Алматинских гор.

— “Злая шутка судьбы заключается в том, что, увеличивая на первый взгляд ВВП этих стран, нефтедоллары тормозят полноценное развитие обществ. Мнимое материальное благополучие, основанное на экспорте, снижает значение и роль человеческого капитала, отрицательно сказывается на его качестве по наиболее значимым показателям, которые, собственно, и определяют успешность и конкурентоспособность государств в третьем тысячелетии.” Вот ведь как в воду глядел, — подумал про себя старик, перелистнув страницу обветшалой газеты полувековой давности, и удалился в кухню за свежей чашкой чая с бергамотом.

— Неужели ты выходишь из своего кабинета, аташка!? — прохрипел утренним голосом удивленный внук.

— Доброе утро, айналайн.

— А куда ты так рано собрался? — вопрошал внук, не привыкший видеть деда одетым не в домашний халат.

— Меня пригласили поучаствовать в собрании одной анонимной ассоциации, помогающей людям справляться с душевными проблемами. Люди моего возраста прожили через непростые времена, и эта организация считает, что людям будет полезно поговорить с представителем моего поколения.

— Дед, а можно я с тобой пойду?

— Зачем тебе, балам. Родители потом еще меня ругать будут.

— Я никому не скажу, ну пожалуйста!

— Ладно, одевайся, только быстро.

Одев антисмоговые маски и подключив к ним портативные балончики с чистым канадским воздухом, дед с внуком направились в сторону автобусной остановки. По пути подросток по обыкновению проявлял интерес к дедовскому чтению:

— Ата, а что за газету ты читал рано утром?

— Да вот, вспоминал мысли одного нашего соотечественника начала века, — ответил дед, вздыхая и поднимаясь на платформу автобуса.

— О чем они, дед?

— Ты еще молод, чтобы задумываться об этом, но давай попробуем. Скажем, в шестнадцатом веке, какой-нибудь боярин по имени Иван Безмозглый, забавляясь охотой ради удовольствия, тяжело потоптал землю своих крестьян. Крестьяне начали голодать. Потерявшие уверенность в безопасности своего труда и потерявшие мотивацию, крестьяне перестали ухаживать за угодьями. Они решили переехать на другие земли и вскоре, как фермеры, так и боярин обнаружили себя в бедности.

Как, балам, наше общество запоминает сотни лет подобных уроков? Как, несмотря на то, что ни один конкретный индивидуум в обществе не помнит старый случай безмоглого охотника, общество в целом, тем не менее, помнит этот урок?

— Как, аташка!? — не терпел ждать подросток.

— Ответ прост, айналайн. Опыт общества закодирован в его институтах. Сотнями лет идет медленное развитие правовой системы, силы права, контрактных обязательств, прав частной собственности, принципов государственного управления и системы сдержек и противовесов. Поколение за поколением, вкладывая усилия в развитие мудрой, честной системы институтов, обществу, если оно успешно, удается помнить опыт боярина Ивана несмотря на то, что все люди по отдельности давно его забыли. К сожалению мы уже давно живем в эру коллективной амнезии. Ладно, пойдем, наша остановка, — ответил, взяв внука за руку, дед и вышел из автобуса.

— Ух ты, дед? А как правильно организовывать такие институты?

— Балашка, на этот вопрос нет простого и универального ответа, подходящего для любого общества, в любые времена. Однако многовековой опыт развитых государств подсказывает, что мудрое государство, придерживающееся следующих принципов, в итоге приходит к успеху: простое, понятное, стабильное налогооблажение со строгой, но честной системой сбора; качественная общественная инфраструктура и доступное, качественное образование; эффективная правовая система, с неизбежностью справедливого наказания вне зависимости от общественного положения виновного; предсказуемые, логичные, простые и честные правила игры; невмешательство во всё остальное. Глупое государство поступает наоборот: лезет везде, где не надо, создавая коррупционные возможности, вместо создания честных условий; в сложные времена оно защищает себя не обновлением, а преследованием призраков путем показательных наказаний и бессодержательных награждений, — рассказывал дед, тяжело дыша.

— Всё так сложно, дед! — возмутился внук.

— Только если пытатьcя все контролировать одновременно. Ну вот мы и пришли, — успокаивающе ответил аксакал, заходя в здание.

Дед завел внука в небольшую серую комнату со стеклянной крышей, в середине которой сидело человек двадцвать, расставив стулья по кругу. Дед посадил мальчика в углу и приказал сидеть тихо. В этот момент люди в центре встали и молча обнимались. Вдруг вновь наступила тишина, и слово перешло к человеку лет пятидесяти пяти, интеллигентного вида, но с признаками легкого невроза.

— Доброе утро. — заговорил он, — Меня зовут Арман, и я храню сбережения в тенге.

Pseudo-profound bullshit reception.

on 4 December 20154 December 2015 By anuarushbayev • (1 min read) in Ce qu'on appelle l'histoire

Это должно быть лучший заголовок, лучшее вступительное предложение и лучшая научная статья, которую я читал за последнее время.

Предмет исследования заключается в изучении того, насколько и почему определенные люди восприимчивы к псевдо-глубокосмысленному bullshit’у.

В пример приводятся такие, якобы наполненные глубоким смыслом, но на самом являющиеся набором слов, фразы, как “скрытый смысл трансформирует непревзойденную абстрактную красоту” или “внимание и намерение являются механикой проявления”.

Можно было бы привести в пример названия наших различных госпрограмм 😉